Колдун (СИ) - Страница 40

Утро начиналось с того, что я привычно шла на заклание к Фолке, которое вскоре перестало быть таковым, потому что неожиданно мне понравилось все то, что он заставлял меня делать. Всего месяц, и я уже бегала с удовольствием, мои руки и ноги, да что там говорить, все мое тело благодаря всем тем упражнениям что заставлял меня выполнять мой учитель приобрели ту самую крепость, которой так недоставало мне по мнению Фолки. Я стала сильнее, не на много, но все же сильнее, к тому же мой магический дар усиливался и это помогало мне в учебе и в тренировках. И я, наконец, стала осваивать метательные мечи и стрельбу из лука.

Фолке, стоя за моей спиной и глядя, как я уже попадаю в десятку шесть-семь раз из десяти попыток, довольно улыбался и кивал мне, словно подбадривал… Иногда на тренировочную площадку приходил и Ворон, но почти всегда просто стоял в стороне и наблюдал и никогда ни единым словом или жестом не показал, радуют ли его мои явные успехи или он ожидал от меня чего-то большего?

Домой я возвращалась ближе к концу дня, после занятий по ядам и урокам самого колдуна и просто падала на кровать, едва прикоснувшись к ужину и замечая только, как вздыхает Сорога и печально качает головой, глядя на меня. Ворон продолжал уходить, едва за окном гас последний солнечный луч, и я решила, что наверное, стоит в один из прекрасных дней проследить за ним и все же узнать его тайну, раз он сам не хочет ее раскрывать, но все никак не решалась.

С того нашего самого первого урока, когда Ворон с моей помощью подслушал разговор между Серко и Зарроном, я не особо заметила, что отношения между колдуном и его молодым учеником сильно изменились. Мне показалось, что тогда я слышала слова предательства из уст парнишки, но видно Ворон думал иначе, потому что порой занимался с нами обоими наравне. В любом случае, по виду колдуна и не скажешь, что он стал свидетелем этого странного разговора.

Мой дар открывался медленно, постепенно, как распускается роза на рассвете. Приоткрывая сперва один, затем другой лепесток, неспешная и прекрасная в своем пробуждении, так было и со мной. Дар стал сильнее. Я слышала лучше и дальше и теперь могла почти незаметно подкрасться к тому, кого собиралась подслушать. Тренироваться приходилось на Вороне. Но с ним это было очень тяжело. Он почти всегда выталкивал меня из своей головы, едва я только проникала в его сознание, или пыталась подслушать разговор, когда его не было рядом.

Занимаясь в паре с Серко я осваивала совсем другой вид магии. Бренн так и не разрешил мне открыться даже Сороге и потому все думали, что я такая же, как и Ворон, а если точнее, то я обладала частью его таланта — ментальная магия… Что может быть прекраснее чем возможность проникать в сознание людей. Читать их мысли, контролировать более слабый разум? Именно так расписывал мне Ворон мой побочный дар, открывшийся в результате наших занятий.

А еще были занятия по ядам. Это оказалось не так легко, как я предполагала, но и не так тяжело, как могло быть. Самое страшное заключалось в том, что мой новый учитель, заменивший Тордис, учил меня изготовлять их и противоядия. Это было интересно и пугающе, но что самое удивительное… Мне все это нравилось. И занятия с Фолке и чашки с толчеными травами и уроки с Вороном. Но даже понимая, что колдун вопреки моему согласию смог открыть для меня новый мир, полный удивительных возможностей, я вспоминала городок, где рос без меня мой маленький брат, где жил Радомир, человек, заменивший мне отца и где я оставила свое сердце. Кнут…Я вспоминала его чаще чем кого-либо и порой благодарила свою усталость, что валила меня с ног, едва я видела свою кровать. Но однажды я поняла, что сплю так крепко, не только потому, что сильно устаю. Тело в конце концов освоилось с нагрузками, а вот спать хотелось постоянно. Едва я входила в дом, перед самым закатом, то сразу плелась в свою комнату и там засыпала… Но однажды что-то произошло, и я проснулась перед самым рассветом, чтобы замереть в ужасе. На моей постели, рядом со мной кто-то спал.

Я несколько коротких мгновений лежала не шевелясь, затем приоткрыла один глаз и повернула голову, чтобы разглядеть человека, лежавшего рядом и при этом обнимавшего меня своей огромной рукой, правда, поверх одеяла.

Мужчина был полностью одет и просто спал, касаясь меня. Я без труда узнала его. Колдун… И что он только делал рядом со мной? Зачем ему все это? Знает ли Сорога, что ее сын пришел ко мне в спальню и возможно, не в первый раз?

Я лежала и думала о том, что делать дальше. Притвориться, что сплю и дождаться его ухода, или немедленно разбудить и потребовать объяснений… Пока я думала, дыхание мужчины сбилось, и я увидела, как он открыл глаза и посмотрел прямо на меня.

Я решила не юлить и спросила напрямую, что он делает в моей постели.

— Только не говори мне, что я не пойму! — сказала я, приподнимаясь и разглядывая лежащего рядом мужчину.

К моему удивлению Бренн не ответил и только еще несколько секунд смотрел в мои глаза, а потом спросил:

— Скажи Влада, — после утреннего сна голос северянина отдавал легкой хрипотцой, — Я нравлюсь тебе, как мужчина? Смогла бы ты полюбить меня?

Мой рот открылся в безмолвном изумлении. Я ожидала чего угодно от Ворона, но только не подобного вопроса.

— Что? — пробормотала я.

— Ответь мне, — темные глаза прошлись по моему лицу, замерли на губах, и я почувствовала, что краснею, а мой камень, висевший на груди, его, Ворона, подарок, стал горячим, впервые за все время моего пребывания в этом поместье. Я бросила на колдуна изучающий взгляд. Он был красив, очень красив и да, он нравился мне внешне, но он не был тем мужчиной, что остался где-то там, далеко. Он не был Кнутом.